Как можно понять разницу между новыми максимумами, достигнутыми на фондовых рынках и минимумами реальных процентных ставок по всему миру? "Есть несколько противоречивых объяснений, которые пытаются примирить эти тенденции, но для того, чтобы как следует заняться калибровкой денежно-фискальной политики, нужно быть полностью уверенными в наших ответах", пишет Кеннет Рогофф, профессор экономики Гарвардского университета, а статье для Project Syndicate . По его мнению, самые популярные объяснения преуменьшают факторы риска и могут ввести в заблуждение.

Например, теория "векового застоя" утверждает, что низкие процентные ставки демонстрируют нынешне сложившуюся ситуацию. Мировая экономика страдает от хронического дефицита спроса, который может быть устранен посредством устойчивого роста государственных расходов.

Согласно этой точке зрения, растущие фондовые рынки - лишь низкое дисконтирование будущих доходов. Кроме того, кажется, что за последнее десятилетие, в восьми крупнейших экономиках мира, за исключением Великобритании, процент прибыли в трудовом секторе заметно снизилась. С другой стороны, прибыль за счет инвестиций растет, что, конечно, повышает стоимость акций.

Сторонники теории векового застоя утверждают, что государственные расходы в виде поцента от ВВП, которое увеличилось более чем вдвое в большинстве стран с развитой экономикой, начиная с 1950-х годов, должны продолжать расти. Хотя можно легко согласиться, что высокодоходные государственные инвестиции в образование и инфраструктуру являются особенно оправданными, то идея, что спрос постоянно сдерживает предложение значительным образом сомнительна.

Другим возможным объяснением низких процентных ставок являются финансовые репрессии: Европейский центральный банк и Банк Японии, как и ФРС до них, скупают огромное количество облигаций. В то же время, целый ряд новых правил в целях обеспечения финансовой стабильности вынуждают банки, пенсионные фонды, и страховые компании запасаться государственными ценными бумагами. Таким образом, сегодняшние низкие процентные ставки - это отражение искажений на финансовых рынках, а не ожидание слабого роста.

Те кто согласен с предыдущим объяснением о финансовых репрессиях, видят низкие процентные ставки как скрытый налог для держателей облигаций, которые получают более низкую процентную ставку, а не наоборот. Это не всегда плохо, учитывая, что в итоге налоги искажают все и, что на самом деле нет никакого способа справиться с нынешним долговым бременем, не посягнув, в некотором роде, на общий рост.

Однако налог финансовых репрессий не столь прогрессивный, как более общий налог на богатство, потому что домашние хозяйства с низким уровнем доходов, как правило, имеют меньшую долю активов в акциях. Падение доходности облигаций распространяется на гораздо более широкий диапазон долга, чем просто ценные бумаги государства.

Другие факторы тоже вносят свой вклад в сегодняшние ультра-низкие процентные ставки. Неблагоприятная демография и снижающийся рост занятости в большинстве стран с развитой экономикой, несомненно, являются важными. Однако, сложность остается в том, что эти тенденции сыграли свою роль очень постепенным и предсказуемым образом, в то время как снижение процентных ставок было более быстрым и несколько неожиданным. Трудно утверждать, что слабая демография является основным фактором высоких цен на акции, хотя некоторые пытались.

Идея того, что гипер-низкие процентные ставки являются лишь симптомами недостаточного спроса или финансовых репрессий опасно упрощенная. С уверенностью можно сказать, что повышенная озабоченность общественности по поводу будущей экономической катастрофы в результате финансового кризиса до сих пор играет важную роль и ее усиливает затяжная нестабильность еврозоны и экономический спад на развивающихся рынках. Но если те риски, которые могут помочь объяснить ценовые тенденции на акции и облигации являются реальными, политики тоже должны быть осторожны, чтобы не возбудить предостережение в экономических делах.