В своей новой статье Кемаль Дервиш (бывший министр экономики Турции и вице-президент Института Брукингса) и Карим Фода (аналитик Института Брукингса) пишут, что за последние несколько десятилетий, цены на нефть колебалась в широких пределах - от $10 до $ 140 за баррель - создавая проблему как для производителей, так и для потребителей. Для политиков, однако, эти колебания дают возможность для продвижения ключевых глобальных целей, а именно смягчения последствий изменения климата и построения более устойчивой экономики.

Последние колебания нефти напоминают классическую модель паутины микроэкономической теории. Высокие цены стимулируют увеличение инвестиций в добычу. Но, так как не учитывается большой разрыв во времени между разведкой и эксплуатацией, к тому времени спрос часто не оправдывает имеющееся предложение. В тот момент, цены падают, а разведка и инвестиции снижаются. Когда появляется новая нехватка, цены начинают расти снова, и цикл повторяется.

Цикл будет продолжаться, хотя и другие факторы - такие, как неуклонное снижение стоимости возобновляемой энергии и сдвиг в сторону менее энергоемких производственных процессов - означают, что он, вероятно, будет вращаться в нижней части диапазона. В любом случае, рост цен неизбежен. На этом фоне, современные очень низкие цены создают прекрасную возможность для введения переменного налога на выбросы углерода. Идея проста: налог будет постепенно уменьшаться по мере роста цен на нефть, а затем снова увеличиваться, когда цены в конечном итоге вернуться вниз.

Если корректировка будет асимметрична - большее увеличение налога, когда цены падают, и меньшие налоги, когда цены растут - эта система будет постепенно повышать общий налог на выбросы углерода, даже несмотря на антициклический шаблон. Такое постепенное увеличение - это то, что требует большинство моделей для контроля климатических изменений. Рассмотрим такой сценарий. Представьте, что в декабре 2014 года, политики ввели налог в размере $100 за метрическую тонну углерода (эквивалент налога в $27 на CO2). Для американских потребителей, непосредственное воздействие этого нового налога - если бы расходы в полном объеме перешли на потребителей - это увеличение средней национальной цены за галлон бензина на $0,24, до $2,23-$2,47, что значительно ниже максимумов 2007 и 2008 годов.

Если бы с тех пор каждое увеличение цен на нефть на $5 привело к снижению на налога на углерод на $30 за тонну, каждое падение цен на $5 принесло рост налога на $45 за тонну, то результатом будет $0.91 - разница между стандартной рыночной ценой и фактическим налогом потребительских цен в прошлом месяце. Это увеличение существенно подняло бы цену углерода, предоставляя правительству доход до $375 за тонну углерода сегодня, что позволило бы удовлетворить фискальные приоритеты. В то время как $375 за тонну является очень высокой ценой, учитывая текущие низкие котировки нефти, даже более низкая цена - в диапазоне $150-$250 за тонну - будет достаточной для удовлетворения международных климатических целей в течение следующего десятилетия. При таком подходе, политики также могли бы использовать рынок, чтобы помочь переориентировать свою экономику от зависимости от ископаемого топлива. Ключ к политической целесообразности этой стратегии в том, чтобы запустить ее в то время как цены очень низкие. В дальнейшем некоторая часть из доходов может быть возвращена общественности в форме снижения налогов или поддержки научных исследований. Но, несмотря на очевидные преимущества от переменного углеродного налога, ни одна страна пока не воспользовалась сегодняшними низкими ценами на нефть, чтобы ввести его.

Источник: www.project-syndicate.org